Как стать артистом?
Валерий Смирнов-Рыжалов, заслуженный артист России, член Союза театральных деятелей (ВТО) РФ. Санкт-Петербург, 2007 г.
Такой вопрос, наверное, задавал себе каждый наш драмкружковец. Мне такая мысль запала задолго до того счастливого момента, когда я оказался на сцене в сказочном костюме, в парике и гриме наедине с публикой, сидящей в пугающей темноте зрительного зала…
Жил я тогда в Пограничном переулке, который, протянувшись от привокзальной площади через весь Посад, упирался прямо во Дворец пионеров. Дом № 15/12, где я жил, был угловым, рядом со всегда многолюдным Детским парком. При входе был фонтан с большими гипсовыми лягушками, сидящими по кругу. Здесь благоухали цветники, были спортивные площадки и читальный зал, а главное – в парке часто выступали различные коллективы. Именно тут я впервые увидел выступления творческих коллективов Дворца пионеров. И как было не побывать в нем самом. А раз придя сюда, ты начинаешь ощущать его необыкновенную энергетику.
Помню, какой поток школьников шел на новогоднее представление. Контролеры не успевали надрывать билеты и мы, кружковцы, в толчее, рискуя прищемить пальцы дверьми, просовывали знакомым приглашения. Гардеробщицы удивлялись: «Почему сегодня не хватает крючков на вешалках?». Но это было потом. А поначалу я стал заниматься в фотокружке (1955). Мне нравилось щелкать фотоаппаратом «Любитель». А с приставкой он мог работать как увеличитель. Я умудрялся при помощи медицинской перчатки снимать им подводный мир в чистых водоемах. Я благодарен тем педагогам, которые научили меня творческому подходу к построению кадра, умению находить художественную композицию, использовать светотень, быть наблюдательным и внимательным к окружающему миру.
Однажды, бегая по коридорам с фотоаппаратом, я наткнулся на своего одноклассника Витю Лежаева.
– Ты откуда? – Удивился я, никак не ожидая увидеть его здесь.
– Из драмкружка, – гордо заявил он.
– Это из театрального кружка, что там, за сценой?
– Хочешь к нам? Пойдем к Юрию Михайловичу. Я тебя с ребятами познакомлю, – потянул он меня за рукав.
Давнее любопытство вихрем подняло меня по широкой лестнице в зрительское фойе с зеркальной стеной. Я засмотрелся….
– Это Валера Рыжалов, – услышал я за спиной невнятные слова Вити.
– Брат твой? – почему-то спросил Юрий Михайлович, видимо перепутав фамилии Лежаев – Рыжалов.
– Моя фамилия Ры-жа-лов, – по слогам поспешил я исправить ошибку и покраснел.
– Он хочет записаться к нам в кружок, – выпалил Витя.
Я засмущался еще больше, но Юрий Михайлович предложил пройти к нему в кабинет, пока не закончился перерыв. За кулисами, проходя мимо широкого стола, обитого зеленым старинным сукном, руководитель пояснил:
– Здесь мы читаем пьесы, переписываем роли. Как я понял, Валера, ты хочешь участвовать в спектаклях? – сказал Юрий Михайлович, открывая узкую дверь. – А раньше тебе приходилось выходить на сцену?
– Давно, – ответил я, – в третьем классе был участником городского смотра в Минске. Потом пригласили на радио – читал стихи на белорусском языке в детской утренней передаче, а в спектаклях я не играл.
– И когда ты приехал в Иваново?
– В пятьдесят третьем году, когда папа демобилизовался. Он вернулся на родину.
– А как учишься?
Неожиданный вопрос поверг меня в замешательство, я снова густо покраснел.
– Средне. Русский язык с белорусским путаю.
– А литературу любишь? Пьесы читал?
– Только по школьной программе. Беру книги у дядьки – у него много книг.
За дверью зашумели ребята – перерыв закончился.
– Ты посиди на занятиях, – предложил Юрий Михайлович, – а потом почитаешь мне что-нибудь, что припомнишь.
Так я вошел в коллектив дружных, заинтересованных, одержимых театром ребят.
Это было самое счастливое время моей юности.
Как-то в канун одного из юбилеев Юрия Михайловича Пименова сама собой возобновилась переписка бывших кружковцев. Вот что писала мне Лора Павлычева о первой встрече с Юрием Михайловичем:
«… Увидела впервые руководителя драмкружка… Говорили, что он с фронта пришел. Небольшого роста, быстрый на ногу, не из красивых, но обаятельный, улыбчивый. Вот он идет, в кителе и галифе, до блеска начищенных хромовых сапогах – они тогда были в моде не только у мужчин… Первое, что удивило: похож на моего отца, который так и не вернулся с фронта. Лоб широкий, крутой, волнистые волосы, глаза добрые. Самым главным для меня тогда было то, что с желанием бежала на каждое занятие. Ко дню рождения получила я как-то от Юрия Михайловича в подарок книгу, а там: «Помните меня, всегда бранящего, ругающего вас, но знайте, что моя брань и мои советы пойдут вам на пользу». А мне кажется, Юрий Михайлович никогда и не ругал нас. Он шутил с нами, азартно смеялся, хорошо чувствовал и понимал наши интересы».
А вот что написала тогда Вера Сафрина:
«У нас есть общее светлейшее прошлое, которое часто помогало жить и выживать. Есть настоящее, в котором есть память. И есть мы. Будем же беречь все это!
Мы, несмышленыши, пришли во Дворец в драмкружок, руководителем которого был совсем молодой человек, только что демобилизованный, прошедший Великую Отечественную, – Ю.М. Пименов. Так началась наша длинная-длинная жизнь в мире добра и красоты, а их носителем и нашим воспитателем был ЮрМих – так ласково мы его называли. Какие только спектакли мы не ставили и все – увлеченно, вдохновенно! Он учил нас не столько постигать героев, которых мы играли, сколько делать себя. Делать себя чище, восприимчивее, внимательнее, человечнее. Многочисленные репетиции без устали, увлекательные беседы о театре, раздумья вслух об истинном и ложном. А летние походы! Леса, костры, забавы. Тогда нам было очень тепло вместе и весело, потому что Он был рядом».
Действительно, в те послевоенные годы – годы скорби и печали в родительских и детских сердцах – Юрий Михайлович был для нас и руководителем, и воспитателем, и педагогом, и отцом.
Жизнь брала свое и в памяти остались лишь светлые минуты тех лет. Нашему поколению особо памятны пятидесятые – шестидесятые годы. Отчетливо помню свою первую роль в новогодней интермедии, где мы с Ирой Румянцевой играли сказочников. Как было не записать в дневник об этом событии? С тех пор я стал описывать не только свои собственные впечатления, но и все, что происходило в жизни Дворца и нашего драмкружка.
Мучительны для меня были поиски образа храброго Никиты в сказке А. Симукова «Земля родная». Какими тревогами были переполнены бессонные ночи перед премьерой. Однако борьба с самим собой и добрые советы партнеров по спектаклю пошли на пользу, но от сердца отлегло лишь после первой сцены. Особенно впечатлял финал этой доброй сказки о русском патриотизме, когда в центре стояли мы – герои, победившие зло, а слева и справа выходили ребята сводного хора и танцовщицы из хореографического кружка. Завершался этот апофеоз народным гуляньем с русским хороводом. У меня сохранились фотографии некоторых сцен…
Репертуар драмкружка 1957-1958 годов был очень разнообразен, и было счастьем, что на все наши премьеры гримировать юных артистов приходил профессиональный мастер, старший гример областного драмтеатра. Внешние облики наши в его руках менялись, соответствуя сценическим типажам. Так, в спектакле «Не было ни гроша, да вдруг алтын!» А.Н. Островского я с удовольствием играл недотепу-полицмейстера Тигрия Львовича Лютова, совсем не соответствовавшего своему грозному имени. Очень нравилась всем сцена чаепития и, признаюсь, я мечтал сыграть с Галей Куликовой в каком-нибудь эпизоде – так покоряла она соей искренностью и обаянием.
Следующий 1959 год был переполнен особыми событиями. Прежде всего, он ознаменовался двадцатилетием Дворца пионеров. Каждый коллектив готовился отметить эту дату по-своему. Наша старшая группа приступила к постановке сложного спектакля по пьесе М. Светлова «Двадцать лет спустя». Юрий Михайлович доверил мне очень ответственную роль – председателя ревкома Семена. По такому случаю мой отец вынул из шкафа свою военную офицерскую шинель, сапоги и скрипучие кожаные ремни. Может быть, благодаря такой экипировке я почувствовал к премьере некую мужскую крепость и основательность. В этом спектакле мы все были переполнены жизненной правдой пьесы, вскрывавшей через образы юного поколения искреннюю веру в светлое будущее.
Спектакли в этот период репетировались друг за другом. Параллельно на выпуске был «Снежок» В. Любимовой – о негритянском мальчике и американской школе. В юбилейном году мы готовились шагнуть на новую ступень – драматический кружок преобразовывался в пионерский театр. Меня назначили его директором и, как в любом театре, появились должности ответственных: за постановочную часть, парикмахерский цех, костюмы и т. д. Инспектором сцены стал Витя Красиков – главный исполнитель роли темнокожего паренька по прозвищу Снежок. Теперь встречаясь, мы до сих пор вспоминаем впечатливший всех на премьере настоящий боксерский поединок Вити и Рудика Шиляева. Я же, играя директора школы, «разбирался» с белым «негодником», посмевшим оскорбить одноклассников – негров.
Примечательным оказался день 27 мая – традиционный вечер встречи с бывшими кружковцами. В этот день сразу шесть наших товарищей окончили школу и навсегда расставались с нашим домом. Потому пели:
И куда б ни занесла нас
Жизни бурная река,
Никогда не позабудем
Мы друзей из драмкружка!
…Но главный сюрприз скрывался за кулисами. На зеленом сукне широкого стола лежала гора фотографий, собранная за многие годы жизни нашего коллектива. Смех, радость, воспоминания наперебой. Моментально в подробностях оживали спектакли: «Веселое сновидение», где играли Вася Елистратов, Женя Лалетин, Вова Воронов, любимейшие сказки «Двенадцать месяцев», «Маленький Мук»… Не забылись самые сложные спектакли, среди которых – «Великий еретик» с участием самого Ю.М. Пименова. Об этом событии много лет спустя в своем письме по случаю юбилея Юрия Михайловича так вспоминала Лора Павлычева:
«Мне по душе были все роли, в которых я была занята, но более всего полюбилась самая трудная из них – роль Виргинии в «Великом еретике». Помню, как в финальной сцене навстречу мне из-за кулис усталым шагом выходит Ю.М. Пименов – Галилео Галилей – с такими открытыми, блаженными, ничего не видящими глазами, что мое сердце замерло и, кажется, перестало биться от горя. Пол подо мной куда-то поехал, не помня себя, в отчаянии я крикнула: «Отец!» – и зарыдала по-настоящему и рухнула, обхватив его дрожащие, слабые ноги. Самым трудным было подняться с пола. Не верилось, что это спектакль, хотелось просить и просить прощения у «отца», но, увы…».
Просматривая фотографии, ЮрМих вспоминал первого руководителя драмкружка – П.С. Капустина, у которого он сам некогда начал постигать театральное искусство. А ребята возвращали его к недавним событиям, к походам и поездкам в Москву, в Горький, в Щелыково. Когда фотографии пошли по новому кругу, обнаружилось, что часто кружковцы встречались с актерами Малого театра. Особо говорили о лучших спектаклях недавних гостей города Иванова – артистов Вильнюсского русского драматического театра и все радовались за Галю Кузьмину, которую затем пригласили работать в труппу этого театра.
Когда вернулись к нашим постановкам, в руки попали фотографии спектакля «У лесного озера», где играли Королев, Александров, Сердюк. Тут же возникло предложение найти первых исполнителей спектакля «Снежок», когда-то игравших его на нашей сцене.
Незаметно подкралась ночь. Конец встречи! Но у всех на руках остался текст новой песни – «Драмкружковцы»… Мы сожалели, что многие «из бывших» не успели к торжественному моменту – это Витя Сердюк, Юра Беккер… и другие.
Через много лет, уже в канун пятидесятилетия Дворца, Лора Павлычева писала мне:
«Юра Беккер сразу вызывал у окружающих непререкаемое уважение и симпатию. В его присутствии никто не мог сказать что-нибудь грубое, потому что он сам не способен был нанести человеку какую-то психологическую травму. Очень осторожный в высказываниях юноша с приятным бархатным голосом и отличной дикцией. Юра всегда знал текст первым. На репетициях «Великого еретика» он мог даже вносить свои коррективы в мизансцены. Рост, осанка, голос, доверительный взгляд – все в нем говорило, что это настоящий священнослужитель.
А Виталия Сердюка помню улыбчивым, общительным, любившим поспорить и доказать свою точку зрения. Всегда аккуратный, подтянутый: темно-синяя вельветовая ковбойка и серые брюки. Отличался умным проницательным взглядом, был несколько самовлюбленным. Я иногда запрещала себе смотреть ему в глаза, чтобы не видеть неожиданных реакций и быть независимой в решении каких-то вопросов. В роли Лисовского в спектакле «Аттестат зрелости» В. Сердюк был на своем месте, играл легко и потому запомнился нашим сверстникам».
А для меня наступил момент принятия решения. Несмотря на свою застенчивость, на которую указал в характеристике Юрий Михайлович, я замахнулся на Всесоюзный государственный институт кинематографии (ВГИК). С трепетом раскрыв долгожданный конверт с вызовом на экзамены, я прочитал: «Вы не указали факультет, на который желаете поступить. Нужен новый запрос». Эти строки повергли меня в шок. Я тут же осознал: «…Запрос – ответ…. Туда-сюда, время улетит, и я пролечу мимо экзаменов». Все эти обстоятельства сыграли свою положительную роль, куда только подевалась моя застенчивость? Я ринулся на вокзал и ранним утром уже заполнял в приемной комиссии анкету: факультет – актерский. Мало того, я добился консультации, предварительного прослушивания, где в ажиотаже прочитал все «заготовки» для экзаменационных туров (не оставив себе никаких запасных вариантов). Получил допуск к экзаменам и место в общежитии. Три дня я наслаждался студенческой атмосферой, а на четвертый все рухнуло, и все же эта маленькая первая победа над собой очень вдохновила, вселила в меня уверенность.
Вернувшись в Иваново, я продолжил занятия в драматических коллективах Дома учителя и завода «Ивтекмаш» (куда я устроился учеником фрезеровщика). В этих коллективах продолжилась моя актерская школа у Юрия Михайловича Пименова и Норы Евгеньевны Буреневой, но уже на более высоком уровне и вместе со взрослыми исполнителями.
В 1960 году я стал студентом Вильнюсской государственной консерватории. Там я получил высшее образование на кафедре актерского мастерства театрального факультета. Эти студенческие годы в столице Литвы я описал в книге «Актерская копилка» – своеобразный опыт накопления эмоционально-психологического багажа, так необходимого в будущей профессии.
Отъезд из Иванова никак не оборвал мои контакты с пионерским театром нашего Дворца. И в зимнее, и в летнее время я посещал alma mater.
Вернулся в Иваново и с 1967 года стал работать актером в областном драматическом театре, а попутно проводил во Дворце занятия по основам театрального мастерства и сценической речи, был ассистентом Норы Евгеньевны при постановке спектакля «Варшавская мелодия» в народном театре юного зрителя.
В Ивановском театре судьба вновь свела меня со Львом Викторовичем Раскатовым. Особенно дороги стали мне персонажи молодых людей в современных комедиях: «Десять суток за любовь», «Больше не уходи», «Любовь без прописки». В спектакле «Ночь ошибок» мы с Раскатовым, два дворцовских собрата по драмкружку, наслаждались искрометным английским юмором: импровизировали, шутили, развлекались. Я играл Марле, а Лева – Тони. Крепок был наш творческий тандем и в постановках русских народных сказок, в спектакле «Как быть любимой».
В Иванове я проработал четыре сезона. Затем перешел в театр города Кирова, оттуда переехал в Ленинград, играл в театре им. Ленинского комсомола, а потом и сам стал художественным руководителем студии «Поэтический театр у Лавры». Актерская энергетика требовала активного выбора. Меня привлекала всегда молодая режиссура, экспериментальные театры страны. Но где бы я ни был, всегда вспоминаю самых родных по крови и близких по духу ТЮЗовцев родного Дворца пионеров. Многих лет тебе, Школа добра ума и красоты!
Дом, где зажигаются сердца. Иваново, издатель Епишева О.В., 2009, ISBN 978-5-904004-13-2.
Составители: А.Г. Любимова, Т.А. Круглова, В.Е. Сердюк